Затемнение. Снова в кабинете Феллини. Здесь так же Джульетта и Секретарша Фьяметта.
Фьяметта: — Кошмарный день, синьора Джульетта. Этот французский петух Бриссар потребовал у маэсто раскадровку!
Федерико: — Раскадровку — у меня! А, как тебе это нравится? У режиссера, работающего на сплошной импровизации! На сиюминутном вдохновении, внезапных находках. Он требует пропись начинающего дебила из киношколы!
Джульетта: — Ну и черт с ним. У нас в запасе Дино! Дино де Лаурентис финансировал «Дорогу» и «Ночи Кабирии». У него крепкие связи с американским капиталом, думаю, что и его фильм–колосс «Странствия Одиссея» принес немалый доход.
Федерико: — Я уже говорил с ним.
Джульетта: — Почему же ты молчишь!? Что, что сказал Дино?
Федерико: — Дино был краток: «- И зачем ты только тратишь время на всякое дерьмо?»
Журналист: — По–моему, надо иметь железные нервы. Сплошные обломы и это, когда тебя распирает от растущего замысла, идей, находок, когда запущена машина подготовки к съемкам фильма. Сумасшедшая машина, между прочим.
(Серия зарисовок, возможно, лишняя)
Кабинет студии. Джульетта, Фьяметта.
Фьяметта: — Можно впускать? (объясняет Джульетте) Съемки начнутся неизвестно когда — все застопорилось — ни с места. Несколько дней назад мы поместил в газете объявление насчет двойников, которые, по сценарию должны принять участие в телешоу «И вот с вами…» Там такая толпа! Кроме того, пришли мешки писем с фото. В основном, почему–то — толстухи. (дает стопку фото) Слонихи, бегемотихи, некоторые даже в бикини, а вот эта милашка кутается в рыбачью сеть…
Джульетта: (сдержав раздражение, откладывая фото): — Впускай двойников. Только не слишком много.
Заходят шестеро мужчин.
Джульетта, обращается к первому: — Вы чей двойник?
1: — Не знаю. Как–то не думал об этом. Но должен же быть в мире человек, похожий на меня!
Джульетта, обращается ко второму: — А вы, синьор?
2: — Я двойник Гарибальди. Маэстро велел мне подождать, но, знаете ли, борода растет… в общем, маэстро сказал, что бы я ее не подстригал, потому что я ему подхожу, он сам сказал но (тут голос понижается) некоторые начинают ворчать…
Фьметта: — Кто же это там у вас ворчит?
2: — Понимаете, я снимаю комнату. Я, знаете, не из Рима, живу в Реджо, но маэстро сказал, что бы не подстригал бороды, а они тут все морду воротят, ворчат, говорят, что я на дикаря похож. Так что ж мне делать? Не будите ли вы так любезны напомнить Феллини: Гарибальди, мол, ждет, а то борода… Не знаю, подойдет ли маэстро такой длинны, в общем, подстригать я ее не решаюсь.
Джульетта обращается к третьему: — На кого вы похожи?
3: — Вообще–то я похож на Нино Манфреди. Сверху не видно, но, что касается некоторых интимных деталей, то тут я, что твоя бронзовая статуя из Риаче.
Джульетта обращается к четвертому: — А вы на кого похожи?
4. — На маму. На кого ж еще?…
Джульетта обращается к пятому: — Чей вы двойник?
5: — Я из Кастелломе. Все говорят, что лицо у меня точь в точь как у двойника.
Фьяметта последнему: — А вы кто?
6: — Я Рейган. (очень уверенно)
Фьяметта: — По правде я бы этого не сказала.
6: — Да вы шутите, синьора! Знаете, что мне все говорят? «Эй, Рейган, пошел–ка ты…»
Джульетта: — Хватит, хватит! Спасибо, синьоры. (Фьяметта выпроваживает Двойников) Мы уже подобрали Пруста, Кафку двух Лючо Далла — популярного певца, финансового воротилу–афериста и мафиози. А так же — королеву Елизавету.
Фьяметта: — Которая с грехом пополам исполняет (со скипетром и короной) британский гимн. Теперь нас уже не остановить!
СЪЕМОЧНЫЙ ПАВИЛЬОН шоу «Джинджер и Фред» Массовка: актеры подлинные и мнимые, продавцы брюк и воздушных шаров, проходимцы, бывшие каторжники с татуировкой, аккордионисты, изобретатели, маньяки, влюбленные гермафродиты, бродяги, человек–обезьяна, человек–паук, укротитель с питоном, американские студенты, старые велосипедисты.
Феллини, объявляет коллективу: — Удалось выбить тройное спонсирование. Итальянцы, французы, плюс ТВ потянут нашу телегу, нагруженную петардами. Скоро приступаем! (Джульетте) А как дела у вас с Марчелло?
Джульетта: — Можем выступать на эстраде. Профессиональные чечеточники (делает несколько па) — Каких–нибудь пару месяцев тренировок и новая профессия в кармане.
Федерико: — И твое сломанное ребро. Тебе не кажется, что вы перестарались?
Джульетта: — Сам увидишь.
ЭПИЗОД танца. Репетиция. Феллини дает указание Джульетте и Мастрояни
Федерико: — Марчелло, Джульетта! Вам же за шестьдесят, а вы стараетесь сплясать, словно выпускники хореографической школы. У Марчелло едва прикрыта плешь, у тебя одышка.
Джульетта: — Нет у меня никакой одышки! И на парик с плешью Марчелло согласился зря. Говорят, ты заставил его надеть этот ужас только для того, чтобы Марчелло еще больше был похож на тебя.
Марчелло: — А еще говорят, что я даже стал сутулиться, как ФеФе. (Джульетте) Он не просил — я сам. Он лишь распорядился, что бы я похудел килограмм на восемь. И вот, смотрите, — готово! Вообще, я всегда соглашаюсь с Федерико. По–моему мнению, есть два типа режиссеров: Феллини, который все время хочет, что бы я похудел, и все остальные, которым я гожусь таким, как есть.
Джульетта: — У меня–то всего один тип…(кивает на Феллини) И посмотри, что он там понарисовал!
Федерико (показывает рисунки Мастрояни): — У меня, наверно, прирожденная тяга к шаржу. Едва увидав, что я пытаюсь нарисовать ее костюм и парик, Джульетта начинает брыкаться. Скажи, дорогая моя, чем тебе не нравится этот платье и милые, льняные кудряшки?
Джульетта: — Идиотские бантики. И слишком много перьев. В самом деле, неужели так необходимо все превращать в карикатуру? Наш танец — самая романтическая сцена! Они когда–то были счастливы и вот теперь, хоть на миг, хотя бы из последних сил, возвращаются к себе прежним…
Федерико: — Возвращаются!..Так они чувствуют. Но зрители должны видеть, что ничего нельзя вернуть. Ни молодость, ни крепкое сердце, ни горячую влюбленность. Остаются лиши иллюзии и сострадание.
Джульетта: — Но парик ужасен! Их стали делать еще хуже!
Федерико: — Ничего, ты наденешь его перед самым выступлением в шоу, а все остальные эпизоды сыграешь в сеточке.
Джульетта: — В сеточке!? Которую одевают под парик… Кошмар… Но… Но, пожалуй так даже лучше.
Журналист: — Между словами «кошмар» и «так даже лучше» — серия батальных сцен большой актрисы и о–о–чень большого режиссера.
Джульетта: — В результате я всегда соглашаюсь с Федерико и когда вижу готовый фильм, понимаю: он был прав!
На экране кадры танца ИЛИ Идут съемки эпизода танца Амалии и Пиппо на сцене:
Перед задником сцены телешоу в полном концертном облачении Джульетта и Мастрояни (текст по сценарию фильма).
Голос Феллини–режиссера: — Зал телестудии. Аудитория публики популярнейшего шоу «А вот с нами…» в панике. Едва объявлен номер наших героев, в здании вырубается свет. Полная темнота. «Пистолет» на Амалию и Пиппо. Они уже вышли к публике, они объявлены и вдруг — темнота. Так… Какое–то время оба стоят неподвижно. Потом Фред опускается на пол, расстилает носовой платок и усаживает на него Джинджер. Они сидят лицом друг к другу.
Фред, выполняя указания режиссера, обращается к партнерше: — Ну хоть присядь на минутку. Я постелю тебе платок.
Дж: — Ну вот, все платье помнется, и на кого я буду похожа, когда дадут свет?
Фред (с горькой иронией человека, знающего, чем кончаются такие вещи) Света больше не будет.
Дж. Встревожено: — Почему не будет?
Фред: — А! Во–первых потому, что вся организация у них дерьмовая… А во–вторых, кто сказал, что это не террористическая акция? Не исключено, что в любой момент все может — бах! — взлететь на воздух!
Феллини дает указания актерам: — Джинджер вновь охватывает страх, она пытается встать, Фред удерживает ее…